Еще это коллаж Лены. С "НЮРНБЕРГА"! Нелли в роли ФРАУ.....

Партнер -американец, главный судья. Играет его ее муж артист РАМТ-Гришин Александр.А у ФРАУ -расстреляли мужа, участника такого же процесса, а в спектакле, она защищает главного судью Вермахта, над судьями Германии ведется этот процесс. Процессов  было несколько десятков. В спектакле рассматривается один из них, над судьями. Фрау пытается донести до этого Американца, что народ Германии ни о чем не знал, а следовательно -не виноват. Как не знали в Союзе о концлагерях Сталинского режима.Они симпатизируют друг другу. Эту роль в фильме "Нюрнбергский процесс " играет Марлен Дитрих.

Отредактировано natasha (04-10-2014 21:42:22)

IrinaG написал(а):

Ну, что, девачки и мальчики, первые ласточки, так сказать.

а вот и ссылочка: http://mayorovphoto.livejournal.com/301515.html

там много, много фоток, и есть даже гм, гм,    несколько шокирующие.

http://nuga.mybb.ru/viewtopic.php?id=347&p=2

РАМТ. Нюрнберг. Премьера.
Кашель и температура, насморк и головная боль... Простуда заставила меня отказаться от посещения хорошего концерта. Но пути господни неисповедимы. И вот эти пути привели меня  в РАМТ, на прогон спектакля "Нюрнберг".
Знаете, что всегда отличало РАМТ? Умение быть не как все, умение быть даже в самые подлые времена честным и принципиальным. Так, когда-то на его сцене появилась "Ловушка 46, рост второй", на которой выросло целое поколение зрителей. Тогда, в 80-е, это быпо-настоящему культовый спектакль. Никто больше не говорил со сцены о футбольных фанатах, о богатеньких учениках спецшкол и их нищих ровесниках из школ напротив. Этот спектакль был поступком. Потом театр поставил вторую пьесу Юрия Щекочихина - "Между небом и землей жаворонок вьется". Тогда это был, наверное, первый и единственный спектакль, героями которого стали наркоманы. И это тоже было поступком. В 90-е, когда Театральную площадь поглотили "развалы" с одеждой и продуктами, когда пустые прилавки в магазинах заставляли людей думать только о хлебе насущном, РАМТ ставит "Беренику" Рассина. И это снова поступок. И вот сегодня Молодежный театр ставит не как большинство вокруг - проверенную классику - а пьесу очень несценическую, сложную, разговорную, лишенную стремительных поворотов сюжета, пьесу о нацизме.
Этот спектакль тяжело смотреть - он заставляет неприрывно думать, а это сегодня задача уже непростая. Это разговор о причинах появления и расцвета нацизма, о праве распоряжаться чужими жизнями, о возмездии и о выборе, который каждый делает для себя сам. И еще о том, что молчание - не всегда золото. Вот такой разговор, очень серьезный и жесткий, сегодня, когда в моде ерничанье, капустники и шутки-прибаутки, - поступок. И еще какой. И я поздравляю театр с этим поступком. Этот спектакль надо смотреть обязательно. Он как прививка, необходим, чтобы остаться здоровым.
Хочется сказать банальную фразу: "Украшением спектакля стали декорации"... Но нет, это будет неправдой. Станислав Бенедиктов и Алексей Бородин прошли вместе огонь и воду. Они не просто соратники, они две части одного целого. Они вдохновляют и дополняют друг друга, чувствуют и понимают друг друга. Они смотрят в одном направлении. Может быть, поэтому их спектакли всегда чудесный сплав режиссера и художника. Пространство сцены живет и дышит, оно играет вместе с артистами, не дает отвлечься ни на мгновение. А артисты... ох, вот что сказать про артистов РАМТа? Я всегда и везде говорила, что в РАМТе Бородин собрал лучшую в Москве труппу. И снова готова это повторить. В каком еще театре можно увидеть супер звезд в массовке или в незначительных ролях? Можете представить себе это в Ленкоме или МХТ, например? А в Молодежном можно. Но даже в самой маленькой роли они абсолютно честны и талантливы. А в этом спектакле занята, наверное, добрая половина труппы театра. Есть, конечно, и главные роли. И вот тут хочу сказать о своей большой радости - Александре Гришине. То, что это очень талантливый артист, мощный и яркий, говорили давно:  и в "Гупешке", и в "Самоубийце"... Но вот на большой сцене в такой роли он вышел впервые. И победил. И еще о ком  надо сказать отдельно - Илья Исаев. Зрители Молодежного давно его знают и любят, он блистает практически во всех спектаклях Бородина. Здесь у него вроде бы не очень большая роль. Он особенно и не выходит на первый план, практически до финала, до своего монолога. И вот тут проявляется вся его природа. Он говорит жуткие вещи, но говорит он их так просто, так естественно, что мороз по коже.
Через несколько часов состоится премьера. Я очень надеюсь, что спектакль найдет своего зрителя, что театр будет услышан и понят. Что вечером зал РАМТа взорвется аплодисментами. Почему-то я уверена, что будет именно так. Потому что таких спектаклей в Москве больше нет. А значит, его надо обязательно смотреть.
http://rina758.livejournal.com/47305.html

Отредактировано natasha (10-10-2014 21:24:09)

Уже первые впечатления после спектакля.
https://www.facebook.com/permalink.php? … 5179786958
Елена Смородинова

36 mins ·
.
"Мы - то, во что мы верим, и что оправдываем, даже если это нельзя оправдать"
Спасибо, Алексей Бородин за "Нюрнберг". И за то, что я вскочила, как давно не вскакивала, со своего места - а сзади также вскочил и партер, и бельэтаж, и балкон...Так и стоял весь зал РАМТа - мощное, скажу вам, зрелище
зы - это эмоции, не претендующие на оценку) оценивать буду, как успокоюсь

Я эти фотографии увидела вчера ночью и тоже сказала, что это мощный спектакль,  читала пьесу" Нюрнберг" и смотрела фильм , тот , который получил 11 Оскаров. Говорят, что спектакль не опустил ни одну фразу драматурга Эбби Манна. Бородин -один из самых выдающихся театральных режиссеров России. Просветитель. Видела его "Берег утопий" , перевернул полностью мое представление о Революциях.
А все материалы я таскала с НУГА, а туда откуда только не таскают, все наши поклонницы Нелли Уваровой. Я сегодня просто счастлива и за РАМТ, его режиссера, они так предугадали эти актуальнейшие события, репетиции начались до них.

Отредактировано natasha (11-10-2014 03:23:10)

C Неллиного сайта.
http://uvarovanelly.ru/forum/viewtopic.php?f=3&t=58652
Судимы будете

«Нюрнберг» Алексея Бородина — поступок и послание
10.10.2014

Сегодня в РАМТе премьера. «Нюрнберг». Сценарий Эбби Манна, постановка Алексея Бородина. Спектакль-послание, спектакль- жест. Сценическое высказывание, за которым — оголенный нерв времени.

«Немецкий» сюжет касается всего мира, русского — тем более. Некогда Стенли Крамер, снявший знаменитый фильм, ставил свои акценты. Бородин ставит свои. Акценты осени 2014 года.

Жажда забывать

Старинный темного дерева портал с высокими окнами закрывает сцену. Готической вязью сбоку начертано Nurnberg. Портал плавно поднимется в воздух и откроется зал ресторана. За столами выпивают, рассаживаются музыканты на эстраде, по залу снуют официанты, справа кафедра, за которой сидят судьи. Ужин и процесс входят друг в друга, не оставляя зазоров.

Май сорок седьмого. Весна с привкусом пепла, пьяняще-мирный воздух с запахом поражения. Еще не рассеялся в воздухе Европы дым от печей, а Германия страстно стремится пить, праздновать жизнь — забывать!

Вчера на путях стояли вагоны, набитые евреями, в них кричали и плакали дети, каждый немец мог стать жертвой доноса, убивали поляков, чехов, русских. Сегодня актер с эстрады поет английскую песенку; в наигрышах тапера, ловких движениях кельнеров в красных фартуках, в том, как они, глядя на свет, тщательно протирают бокалы, — завораживающе-неспешные ритуалы жизни, ее острая вибрация. А бок о бок идет процесс, постыдный, почти неуместный, отнимающий зыбкий покой.

Судят судей. Немецких юристов, создававших правила, по которым жил и поднимался Третий рейх; обоснования его идеологии, регламент новой обыденности. Так называемые «Нюрнбергские законы». По ним на казнь отправляли евреев, вступавших в связь с арийками, холостили тех, кто якобы мог нанести вред чистоте расы, стирали само представление о справедливости. В спектакле за каждым законом — судебный эпизод. В каждом пульсирует человеческая боль, на излом испытываются характеры.

Филипп Зимбардо тогда еще не написал свою книгу «Как хорошие парни становятся плохими», но история уже предложила немцам свой выбор, и тысячи людей его сделали. Эрнст Яннинг (Илья Исаев), один из самых блестящих юристов Германии, молчалив, раздавлен происшедшим с ним и со страной, его циничные коллеги, уже ощутившие, куда ветер дует, спокойны.

Их судьи — американцы. Командированные в Нюрнберг, они осваивают старую немецкую культуру, ходят в оперу, дансинг, заводят знакомства.

…Обвинитель (Степан Морозов) и судья разговаривают не на просцениуме — на краю цивилизации, чудом спасшейся от тотальной катастрофы. Оба недавно посетили Дахау. Одного увиденное перепахало; для другого все это — уже в прошлом. Пусть Дахау, пусть Бухенвальд — итоги процесса надо смягчать. Русские наступают, делят Европу, заново кроят карту мира. На этом фоне попытки отстоять высшую справедливость незаметно становятся блажью, чистоплюйством. Время ставит иные акценты, пора искать новых союзников, заново строить отношения со вчерашними палачами.

История — беспринципна. Двойственность, с которой она смотрит в лицо самой себе, вчерашней и завтрашней, зеркальна. Удобопреклонность к злу универсальна. Для тех времен. И для наших. Пусть прошлое хоронит своих мертвецов — интересы выше идеалов. Вечное соглашательство сильнее высшей справедливости, и никакие человеческие жертвоприношения не смогут этого изменить.

…Немцы припадают к истокам: хор из бетховенского «Фиделио» крепнет имперской густой силой. Немцы ходят в кабаре — грубое, полупристойное, оно поднимает попранный немецкий дух. Трагедия — в духе музыки, фарс — в ней же. Пропорции этой гремучей смеси — секрет бородинской режиссуры.

Все роли — часть процесса. Илья Исаев (Яннинг), Нелли Уварова (фрау Бертхольт), Александр Гришин (Хейвуд), Евгений Редько (адвокат Рольфе) работают сильно и стройно. Как и их товарищи, у которых много маленьких, точно продуманных партий. Станислав Бенедиктов, сценограф спектакля, и Валентина Комолова, художник по костюмам, создают безукоризненную рифму режиссуре.

В спектакле участвует почти вся труппа. Над сценой висит особая энергия художественной мобилизации, наэлектризованности важностью задачи. Так было — помню — в бородинской трилогии Стоппарда.

«Нюрнберг» не очередная работа — серьезный идейный жест. Тот редкий случай, когда спектакль больше чем спектакль. Он говорит с нами объемным языком театра на редкость внятно. Оскаровский сценарий Эбби Манна Алексей Бородин ставит, избегая всякой прямолинейности, но атака смысла на зал при этом ошеломительна.

— Мы — это то, во что мы верим, — произносит в финале Хейвуд, — что защищаем. Даже если защищать это невозможно.

И горькое ощущение соприродности весны 1947 года и осени 2014-го физически касается зала.

Марина ТОКАРЕВА

Историческая справка

8 февраля 1946 года на заседании Международного военного трибунала в Нюрнберге главный обвинитель от СССР Роман Руденко сказал, что впервые перед судом предстали преступники, которые завладели целым государством и превратили его в орудие своих чудовищных деяний. В 1947 году процесс над судьями-нацистами показал, как такое стало возможно в стране с независимыми судами и выдающейся юридической школой.

Когда Гитлер оказался у власти, сословие юристов охотно пришло ему на помощь. Они сумели объяснить новому канцлеру, что раз немцы — цивилизованная нация, то и репрессии в Германии нужно проводить «в правовом поле». Достаточно принять законы о поражении в правах оппозиционеров, католиков, евреев и прочих, а дальше суд просто сделает свое дело.

В 1934 году Геринг объяснил слушателям Академии немецкого права, что «избранный народом фюрер — единственный верховный судья нации». Правоведы утверждали, что традиционная независимость немецкого суда сохранилась, так как судья не подчиняется никому, кроме фюрера.

Для рассмотрения дел по законам, направленным против евреев, были образованы Особые суды, куда стремились юристы с маниакальными наклонностями. Такой суд в 1942 году впервые осудил на смертную казнь «расово неполноценного» за связь с «арийской» женщиной. Это резонансное дело главы еврейской общины Нюрнберга Лео Катценбергера потом всплыло на процессе 1947 года.

После казни руководителей Третьего рейха по приговору международного трибунала американские оккупационные власти провели в нюрнбергском Дворце правосудия еще 12 процессов. Судили полицейских, военных, бизнесменов, врачей, юристов — в основном за зверства в отношении населения оккупированных стран.

Особенность процесса над судьями в том, что расследовались также преступления нацистов против собственных граждан.

На скамье подсудимых оказались 16 юристов. Все они отрицали свою вину и говорили, что действовали в строгом соответствии с законами Германии. 4 человека были приговорены к пожизненному заключению, 4 оправданы. Немецкое сословие юристов сочло приговор местью победителей.

В декабре 1961 года вышел фильм «Нюрнбергский процесс», в основу которого легли подлинные события процесса 1947 года. Главные роли исполняли знаменитые актеры Спенсер Трейси, Ричард Уидмарк, Берт Ланкастер, Максимилиан Шелл, Джуди Гарленд и Марлен Дитрих.

В этом фильме массовый зритель впервые увидел детали происходившего на Нюрнбергском процессе. О деле Катценбергера стала писать пресса. Прокурору Марклю, обвинявшему его, пришлось оставить юридическую карьеру. В 1968 году против Маркля и всех членов судейской коллегии, приговорившей Катценбергера, возбудили уголовное дело. В 1973 году начался суд, прекращенный из-за состояния здоровья фигурантов. Это был последний в истории процесс над нацистскими судьями.

Бывшие нацистские юристы цеплялись за преемственную связь между Третьим рейхом и ФРГ, чтобы не потерять пенсии за годы службы при Гитлере. Они сделали все, чтобы не удалось как следует наказать преступников. Но в 60-е годы новые поколения западных немцев перестали признавать свое государство преемником гитлеровской Германии. Полная победа над нацизмом пришла в 1985 году, когда бундестаг с редким единодушием постановил, что «Народная судебная палата была не судом в истинном смысле слова, а инструментом террора и упрочения нацистской диктатуры». Гитлеровское государство еще раз проиграло Вторую мировую войну, теперь уже в собственной стране.

Михаил ШИФРИН

Илья ИСАЕВ:
«Фашизм сегодня не история, он везде»

— Наш народ победил фашизм. Не союзники, не американцы. Мы. Но спектакль не про это. Он про то, что происходит сейчас у всех в мире. Чудовищное вранье. Но нас же все устраивает! Рядом самые тяжелые события, а у нас объявляют праздники, народ гуляет, выпивает, везде мороженое продают. Вот про это спектакль — про то, что нас все в итоге устраивает.

Фашизм — он везде, он недалеко. То, что происходит рядом с нами, делает этот спектакль очень злободневным.

Я ставил себя на место героя, насколько мне мой опыт позволяет. Это не та ситуация, когда началась война и человек не знает, может, он сбежит с фронта как дезертир или обосрется. Тут важно, что у него было время подумать. И он же реально спасал свою страну, несмотря на то, что пришел Гитлер, он страну не бросил, переступал через себя многократно, чтобы играть по новым правилам. Но ничего не вышло.

И после всего этого еще раз перешагнуть через себя и играть в этой американской комедии («Смотри, как ты неправильно сделал. Мы в тюрьму за это посадим!») еще одну роль ему, конечно, дается дорого. Именно поэтому он молчит, именно поэтому он замкнулся: «Делайте, что хотите». Люди колеблются. Адвокат защищает. Виноват он, не виноват?! «Виноват. Я виноват. Успокойтесь, пожалуйста. Делайте ваше дело!»

Для меня главные слова в монологе героя: «Как только мы стали фашистами, у нас тут же появилась масса союзников, которых никогда не было, пока мы были демократическим государством». И они же, эти же люди, сейчас нас судят за наши преступления на нашей земле. Вот этот ракурс для моего персонажа очень важный. Он понимает, что ему иллюзии сломали хребет, а его обвинитель-американец остался вообще слепым.

…Про ситуацию «Россия — Украина» лучше не говорить, потому что можно набить друг другу морду, можно сойти с ума. Американцы сейчас также строят по всему миру прекрасную демократию, вбамбливая Ирак и еще десятки стран в каменный век. Война не на своей территории ведется за власть, за влияние, за деньги, за то, чтобы продавать оружие. Среди людей, которые в этом участвуют, попадаются идеалисты, и они, как мой герой, думают, что это на самом деле во благо страны.

Наш народ тоже, к сожалению, очень поддающийся манипуляторам, неспособный к самостоятельному мышлению. «Нюрнбергом» мы обращаемся к тем, кто запутался или не может прийти к чему-то, но кто все еще способен мыслить.

Нелли УВАРОВА:
«Это сволочное желание жить!»

— Страшно оттого, что, начиная репетировать про них, мы выпускаем спектакль про нас. Очень остро сейчас звучит этот материал. От некоторых сцен, в которых я не занята и которые вижу со стороны, заболевает сердце.

Моя героиня — жена крупного нацистского военачальника, казненного после большого Нюрнбергского процесса.

Роль — на сопротивление. Что помогло моей героине выжить в условиях уже закончившейся войны? И как теперь жить: перечеркнув все, поставив жирную точку, забыв усилием воли или, наоборот, помня тот опыт и пытаясь каждым днем его исправить? И то и другое невероятно сложно.

Это сволочное желание жить! Когда невозможно себя оправдать, а жить хочется, и не со склоненной головой, а смотря вперед и даже немного сверху вниз на всех. Это желание, оно такое подлое. Я не оправдываю свою героиню. Я просто ее понимаю. Для нее неприемлем путь компромисса. Ее фанатическое состояние — одна из крайностей спектакля. Здесь необходим этот градус фанатизма. И поскольку общественно-политическая ситуация в мире сегодня накалена, то и снижать градус трудно. Я сейчас говорю о себе, о собственных попытках придерживаться дипломатической позиции вне сцены.

«А ты, лично ты, какую примешь сторону, какую займешь позицию, когда раскол станет очевидным?» — вопрос, который постоянно висит в нашем воздухе.

Тут очень важно не становиться прокурорами своих ролей. Иначе исчезает объем. Я понимаю, что тоже могу в любой момент оказаться на этом пути, что стремление жить может оправдать очень многие поступки.

Много людей занято в этом спектакле, и все мы как бы внутри. Но меня потрясла реакция одного человека со стороны. Актриса нашего театра посмотрела прогон. У нас принято после обмениваться впечатлениями, а она к нам даже не зашла. Через несколько дней я ее встретила и спросила: «Тебе не понравилось?» И она сказала: «Я вас вообще не видела! Я даже почти не видела героев. Я оказалась внутри проблемы и внутри времени». Она почувствовала себя героиней этих всех событий так остро, что ей просто стало физически нехорошо. Впервые она смотрела художественное произведение на сцене не отстраненно, а переживала его как факт личной биографии.

Алексей БОРОДИН:
«Сохранить себя и быть конфортным — не получится»

— Перед «Нюрнбергом» я искал комедию. Не потому, что до этого была трагедия. А потому что казалось: нужно восстание против уныния. Когда все благополучно, мы должны чувствовать неблагополучие. И наоборот. Это задача театра. И очень важно, как Стравинский говорил, «торжество правил над произволом».

Но появился «Нюрнберг» и все опрокинул. Вдруг понимаешь, что сам себя обманываешь, что «хочу комедию!» — это побег, уход.

«Нюрнберг» — это процесс после процесса, жизнь после смерти. Чистилище, которое люди проходят, но не угрюмое, обманчиво-веселое.

Готовясь к репетициям, я смотрел много хроники. Вот знаменитый архитектор, у которого с приходом Гитлера осуществляются все его профессиональные мечты, вот сам Гитлер с палкой, бодрый, энергичный. И вдруг вспомнил советскую хронику, когда в Москве построили метро: Сталин, Каганович, им лет, наверное, по сорок, Колонный зал, полный комсомольцев-строителей, президиума нет, все сидят просто вокруг столика, счастливые: «Мы смогли, мы построили!»

…На такой радости строительства, на этом раже подъема началась катастрофа и у нас, и у немцев. Этот мостик между нами позволяет отнестись к происходящему в спектакле и как к драме, и как к фарсу, гротеску. Недаром и то и другое сопровождает с одной стороны «Фиделио», а с другой — кабаре.

После войны нюрнбергцы быстро решили, что будет идти опера «Фиделио», «наш Бетховен», дирижера великого пригласили… Мне кажется важным этот момент в спектакле, когда все поют из «Фиделио», разучили на много голосов. Жизнь идет: «Мы, испытавшие все это, способны на очищение и на новый виток». А оттеняет все кабаре, грубый жанр, в котором возможно все, в том числе правда.

Меня трогают судьбы этих людей, умников, интеллектуалов, оказавшихся на одной скамейке с Гитлером, — с одной стороны. А с другой — те, кто был посажен, через очень короткое время вышли, стали почетными пенсионерами. «Все это в прошлом. Мы были вынуждены…» Все забыто. И вот мы уже говорим: «Бог простит». Но это же Бог простит, а не мы друг друга! И не ты сам себя!

Есть и другое, для меня самое главное: американцы, посетив лагеря смерти, быстро стали искать союзников в убийцах. Советский Союз, вычислили они, большее зло, чем нацисты, тем более что мы уже их победили. И возникает это обволакивающее — «ситуация изменилась, ребята», «мы должны теперь с этим считаться». Эта тема невероятно современна.

…Происходит много неправды. Жизнь часто так устраивает, что нужно к ней приспосабливаться: себя менять, улыбаться, когда не надо улыбаться, «делать лицо», когда не надо «делать лицо». Наш спектакль про то, что сохранить себя и быть конформным — не получится. Когда сейчас с экранов говорят слово «патриотизм», я знаю, что это другой «патриотизм». Я хорошо понимаю, что такое мой патриотизм, из чего он сложен. Слова одни, а понятия противоположные.

http://www.novayagazeta.ru/arts/65637.html

Отредактировано natasha (11-10-2014 03:28:14)

Наша Нелличка во всей красе !

C НУГА.
http://nuga.mybb.ru/viewtopic.php?id=347&p=4
IrinaG

Германия и две Америки на сцене РАМТ

Историк и журналист Илья Смирнов — о новой постановке в одном московском театре

«...Выразил опасения относительно способности западных наций выжить в условиях восточной угрозы…

— Герр Яннинг, вы слышите? Герр Яннинг, это в газетах! Именно то, что утверждал Гитлер: «Борьба Востока и Запада за выживание».

— О, он знал. Он знал! Они еще поймут…»

Нацисты оправдываются в Нюрнберге перед одним из «дополнительных» судов, которые проводили американцы уже в условиях холодной войны: «Мы были оплотом в борьбе с большевиками и оставались столпом западной культуры. Именно поэтому мы и нужны Западу — как оплот борьбы и как столп культуры…»

Не правда ли, актуальный спектакль поставил Алексей Бородин — «Нюрнберг»?

Вообще в Российском Молодежном театре умеют находить авторов, современных по-настоящему (а не по формальной дате), будь то советский классик В.С. Розов или главный наш сказочник А.Н. Афанасьев. А теперь Эбби Манн, оскаровский лауреат 1962 года.

Судебная драма, написанная им более полувека тому назад, наводит порядок в сегодняшних головах — в полном соответствии с авторским кредо: «Писатель чего-то стоит, поскольку он выполняет обязанность не только развлекать, но и истолковывать мир, в котором живет».

По-моему, в этом театре все работают всерьез: режиссер, актеры, композитор. При первом же взгляде на сцену понимаешь, насколько достоверно воспроизведены страна и эпоха.

Это именно работа художника (а не универсальный интерьер из мониторов и строительного мусора, равно (не) применимый к Софоклу, Мольеру и Паниковскому).

Хотя претензии к сценическому решению у меня есть, выскажу их сразу, чтобы не оставлять под конец для запоминания по Штирлицу. Мне кажется, режиссер, стремясь дистанцироваться от строгой киноверсии Стэнли Крамера («Нюрнбергский процесс», 1961), несколько перестарался, трюки с переодеваниями и музыкально-танцевальные номера, каждый из которых сам по себе хорош, порою отвлекают от сути.

Однако есть и другая точка зрения: так и надо было сегодня ставить «Нюрнберг». Показывать кошмар через милое общение благополучных людей, не желающих обременять себя любимых ни дурными воспоминаниями, ни ужасами вечерних новостей (дословно: «Казни имели место, но того, что нам показывали, не было»). Не будучи специалистом в делах Мельпомены, готов признать свою неправоту.

Перехожу к тому главному, что касается Клио.

Нас сегодня пытаются убедить, что мы враждуем с Америкой, с ее культурой, традицией, с ее «богопротивной» цивилизацией. В спектакле показаны две разные Америки. Главный герой — Дэн Хейвуд, судья из глубинки — с точки зрения немецких аристократов, будь то профессор–правовед Яннинг или вдова гитлеровского генерала фрау Бертхольт,  — деревенщина. 

Простота его всё время подчеркивается: «Послушайте, сенатор, вы уверены, что мне необходимо иметь трех слуг? Я чувствую себя совершенно по-идиотски». Он даже не хочет, чтобы к нему обращались «сэр», просто «судья» или по имени. На самом-то деле этот человек очень непрост, потому что привык жить своим умом. Вопреки ходячим представлениям о юридическом формализме англосаксонской культуры, судить он старается именно по совести, крючкотворство его не убеждает, политическая конъюнктура на него не действует.

«Когда меня только выбрали судьей, я знал, что в городе есть люди, которых лучше не трогать, если я хочу остаться в судьях, надо закрывать кое на что глаза… К каким выводам мы придем, если будем этим руководствоваться?» Классический американский характер из книг Фенимора Купера, Марка Твена и Джека Лондона. Именно такие люди сделали США великой державой. Но плодами их трудов воспользовались другие.

Исторический перелом между двумя Америками как раз и обозначен в спектакле. «Мы, американцы, не созданы быть оккупантами, для нас это новая роль». Реплика из «Нюрнберга» прямо перекликается с названием книги Патрика Бьюкенена «Республика, не империя». Вроде бы под стать судье обвинитель полковник Лоусон, который лично освобождал концлагерь, видел собственными глазами, что там делали с людьми, и говорит генералу: «Я привык всё доделывать до конца, поэтому ни вы, ни Пентагон, ни сам Господь Бог...»

Гордая фраза оборвана на полуслове. Полковник — человек государственный. Над ним — воинская дисциплина и соображения высокой геополитики, в которых действует уже не конкретное «я», а безличное «мы»: если «мы» оттолкнем немецкую элиту, то потеряем Германию, а если потеряем Германию, то потеряем всю Европу…

Впрочем, не буду раскрывать интригу, ведь спектакль держит зрителя в напряжении до последней минуты. Для меня здесь важна историческая расстановка сил. Чтобы удержать Европу за своей империей, американцам нового типа пришлось искать взаимопонимания с отставными нацистами, а для обоснования такого пируэта — принимать за чистую монету всё то, чем оправдывались подсудимые в Нюрнберге.

Вот откуда прорастает миф о генералах и судьях, которые якобы «ничего не знали» (на что Хейвуд с недоумением замечает, что до сих пор не встретил ни одного подданного рейха, который бы что-то знал), а также миф о каких-то принципиальных разногласиях между Гитлером и немецкой элитой. Тот самый, который положен в основу недавнего голливудского блокбастера «Операция «Валькирия», а в драме Манна опровергается последовательно, пункт за пунктом, юридически, исторически и художественно.

А что взамен? На чем сердце успокоится? Простые истины, равно применимые к Америке, Германии и России. Их за 50 лет так и не удалось растворить в постмодернистской зауми. Каждый сам выбирает между добром и злом. Не партия, страна или эпоха, а сам человек несет ответственность за конкретный поступок. Как объяснил судья Хейвуд немецкому ученому коллеге, всё, что случилось с Германией, произошло именно тогда, «когда вы в первый раз приговорили невиновного к смертной казни».

http://izvestia.ru/news/578041#ixzz3GFIAj6DJ

Отредактировано natasha (16-10-2014 01:20:34)

И тогда, когда ГИТЛЕР пришел к власти, и во время процесса, после окончания ВОВ, перед ними была еще бОльшая угроза- коммунистическая Россия  !

Отредактировано natasha (20-10-2014 10:39:55)

Отредактировано natasha (20-11-2014 21:46:30)

ЕЩЕ ОДНА РЕЦЕНЗИЯ,СПЕКТАКЛЬ "НЮРНБЕРГ"

Судный день империи зла

ОДНА ИЗ ЗНАКОВЫХ ПРЕМЬЕР ТЕКУЩЕГО ТЕАТРАЛЬНОГО СЕЗОНА – «НЮРНБЕРГ» В РАМТЕ. ПОЧЕМУ ЕГО НЕЛЬЗЯ ПРОПУСТИТЬ – В МАТЕРИАЛЕ ECLECTIC
Алексей Бородин на сцене Российского академического молодежного театра поставил «Нюрнберг» на основе сценария американского фильма 1961 года Стэнли Крамера. Картина имеет 11 номинаций и 2 премии «Оскар» – в том числе за лучший сценарий Эбби Мана. Главные роли в ней исполнили Спенсер Трейси, Марлен Дитрих, Джуди Гарленд и Максимилиан Шелл.

Режиссер Алексей Бородин и сценограф Станислав Бенедиктов для своей постановки нашли эффектную форму – разыграть суд среди столиков ресторана. И одновременно получилась яркая метафора – для производных нового времени.

Этот процесс случился не вовремя, так некстати, когда мирная жизнь взяла свое и все жадно задышали полной грудью. Зал суда давно превратился в ресторан или кабаре – и ввиду использования помещения по назначению, барную стойку пришлось приспосабливать под трибуну присяжных. Но даже когда прозвучала торжественная фраза «Суд идет», официанты продолжили разгуливать между столиками, а в глубине зала даже не сразу смогли оторваться от игры в бильярд.

А между тем, начался процесс столетия над главами фашистской Германии, которые все как один свою вину отрицали и даже искренне не понимали, что они такого сделали. Это громкое дело до сих пор не имеет однозначных трактовок. В судебной драме Алексея Бородина рассматриваются не столько прения сторон, сколько внутренние споры с самим собой и своей совестью.

Общество забылось в танце жизни, и до воздаяния никому нет дела – известно, что возмездие не уменьшает боль. Декорации легко сменяются, как и персонажи пьесы – без проблем перемещаются во времени и пространстве. Людей из кабаре и ресторанов насильно сталкивают нос к носу с тем, о чем им хотелось забыть, как о страшном сне. Они научились абстрагироваться от происходящего, «не знать» и жить своей жизнью. Однако воздаяния требуют другие силы, новое государство-василиск, чтобы определить новые сферы своего влияния. И в качестве осуществителя своей воли был выбран судья Хейвуд (Александр Гришин), который по ходу пьесы постепенно понимает, какого вердикта от него ждут – его роль на этом заседании прописана заранее. Но громкие слова, то и дело произносимые в зале суда, невозмутимо спокойные лица подсудимых, а также красивая вдова расстрелянного фашиста, к которой он заходит на чай, – все это окончательно сбивает его с толку.

На кого повесить преступление века, если всех виновных не собрать в одном зале? Тогда почему столь уважаемый человек, как Эрнст Яннинг (Илья Исаев)– ученый, автор книг должен отвечать за всех? Или здесь речь уже не идет о приговоре конкретным людям, скорее – всему фашизму? Так сказать, показательное выступление, тщательно прибереженное для будущего – на тему как извлечь из истории урок.

Для Хейвуда это процесс – способ выяснить истину. Архетип судебной драмы – Страшный суд, только у земного судьи нет небесных весов – точных до веса пёрышка. В понятиях истины, вины и искупления попробует разобраться еще один персонаж – Эрнст Яннинг – невозмутимое лицо сорвет с себя маску. Вот только в трактовке Алексея Бородина его никто не станет слушать. Удивительная по своему эмоциональному накалу сцена, когда Яннинг готов признать вину, но ему не дают это сделать. Он хочет безжалостной исповеди, он хочет возмездия для себя, хочет найти общий язык со своей совестью. Другие персонажи пьесы позволили себе роскошь отстранения и их принципом стало не вглядываться в суть жестоких преступлений против человечества. Времена не выбирают. Для каждого времени своя маска: с волками жить – по-волчьи выть. Живые эмоции успели остыть и превратиться в абстрактные термины. Люди хотят жить вне доминанты вины – без моралите. Они с таким трудом вернулись к более-менее нормальной жизни – хотя бы в тусклом свете огней кабаре, а суд – досадная и последняя преграда на этом пути – скорее бы все закончилось. Разумеется, этот Яннинг все испортил. А еще ведь считался умнейшим человеком своего времени! Жизнь должна продолжаться. Трагедию оставим в учебнике по истории.

Режиссер не боится называть вещи своими именами. Желание людей «абстрагироваться», не вдумываться – чрезвычайно опасное и преждевременное расслабление. Это конформизм и путь в никуда. В конце концов, предельно точно знать, что есть добро, а что зло – самое важное, чему следует научиться в жизни. Неслучайно Алексей Бородин дополнительно в качестве своеобразного послесловия к спектаклю организовал дискуссии, кинопоказы, лекции и семинары, направленные против конформизма.

В постановке «Нюрнберг» задействовано 55 человек из труппы театра. Главные роли исполняют: Александр Гришин, Евгений Редько, Илья Исаев, Степан Морозов, Нелли Уварова, Дарья Семенова, Тарас Епифанцев, Алексей Веселкин, Алексей Мясников, Елена Галибина. Спектакль идет два часа без антракта. В ближайшее время увидеть его можно 27 ноября и 12 декабря.

Марина Довгер
Фото: театр РАМТ

http://eclectic-magazine.ru/spektakl-ny … atre-ramt/

http://uvarovanelly.ru/forum/viewtopic. … start=1440
Фотографии со спекта "БЕРЕГ УТОПИЙ" от 29.11.2014г




Так держать, Нелли. Мы вами гордимся.